Преподобный Рон Ханкo
Вопросы этого месяца: «Почему Иисус плакал у могилы Лазаря (Иоан. 11:35)? Некоторые говорят, что Его слезы учат нас здесь не только человечности нашего Господа, но и тому, что в Иисусе было человеческое желание чего-то такого, что противоречило или отличалось от воли Отца. Отец на небесах извечно определил это событие, и Иисус, будучи Богом, должен был знать об этом. Но Он плакал. Не означает ли это, что Он все же сострадал, желал или хотел, чтобы все это было не так? Что все могло быть иначе? Человечность или человеческое сердце Христа желало, хотело или предполагало нечто иное, отличное от божественного определения? Даже если это нечто незначительное? Если да, то почему это не может означать, что у Него могло быть другое или даже противоположное желание относительно судьбы неизбранных? Желание или стремление, чтобы они спаслись?»
Прежде чем я отвечу на этот вопрос, позвольте мне поблагодарить всех читателей, которые продолжают присылать свои вопросы. Я поражен количеством, разнообразием и качеством вопросов. Мне не попадалось вопросов, на который не стоило бы отвечать, хотя я еще не до всех из них добрался.
«Иисус прослезился». Это самый короткий стих в Библии, но один из самых глубоких и душераздирающих. То, что мой Спаситель плакал у могилы Лазаря, заставляет меня рыдать о моих грехах и обо всем, что Он претерпел ради меня, недостойного грешника, каким я являюсь, ибо смерть пришла в мир как наказание за грех.
Вопрос стоит так: почему Он плакал? Оплакивал ли Он друга? Оплакивал ли его смерть как наказание за грех? Желал ли Он, чтобы Лазарь не умирал, хотя и знал, что такова есть воля Божья? Плакал ли Он обо всех тех, кто умирает в неверии, желая, чтобы они были спасены?
Существуют важные богословские аргументы против точки зрения о плаче Иисуса, той, которая представлена нашим собеседником. Если Его плач свидетельствует о воле или желании Иисуса, противоречащем Божьей воле относительно смерти Лазаря или судьбы неизбранных, значит, воля Христа не находится в гармонии с волей Божьей. Если бы Он действительно не имел в виду то, что сказал однажды: «вот, иду исполнить волю Твою, Боже» (Евр. 10:9), то мы не могли бы иметь уверенность в том, что сделанное Им было всей необходимой волей Божьей для нашего спасения.
Если плачущий Иисус желал бы спасения всех, что с другой стороны определенным образом являлось бы тоже желанием Бога, то в таком случае Бог избрания не находится в гармонии с Самим Собой и не Един в Своей воле и желаниях. Тогда относительно Божьей любви мы были бы подобны маленькой девочке, обрывающей лепестки с ромашки и шепчущей: «Любит … не любит».
Некоторые говорят, что это желание Иисуса – всего лишь проявление Его человечности. Будучи Богом, Он желал смерти Лазаря, а также проклятия неизбранных, но как человек Он желал иного — но в этом случае две природы Христа не находятся в гармонии между собой. Тогда Он не Бог, пришедший во плоти, то есть не Бог и человек в одной Божественной Личности. Тогда у нас имеется два Христа, что является древним несторианским заблуждением. Будучи единой Личностью в двух природах, Он не может хотеть одного как человек и чего-то противоположного как Бог.
Таким образом точка зрения, представленная нашим собеседником, либо ставит под угрозу учение об избрании (одна воля Божья в избрании, и совсем другая в откровении Бога о Себе Самом во Христе), либо она ставит под угрозу учение о простоте Бога, о том, что Он един во всех Своих делах и путях, всегда в совершенной гармонии с Самим Собой, либо это ставит под угрозу учение об ипостасном единении двух природ Христа, о том, что Он есть Бог и человек, соединенный в одной Личности. Таковы разрушительные теологические последствия этого ошибочного взгляда.
Те, кто видит в плаче Иисуса сострадание ко всем людям, особенно к неспасенным, утверждают, что возвеличивают Его милосердие и сострадание, но в конечном итоге они получают противоположный результат. Если Христос плакал о тех, кто погибает, то Его жалость и милосердие ничем не отличаются от моих собственных и не приносят никакой пользы. Мне нужен Спаситель, чья жалость спасает, чье сострадание избавляет меня от страданий, чье милосердие освобождает, чьи слезы пролиты ради искупления. Спаситель, чья жалость и сострадание беспомощны, принесет мне не больше пользы, чем любой другой человек, сочувствующий мне. Как же поверхностно и неудовлетворительно в таком случае видеть в плаче Иисуса неисполненное желание спасения тех, кого Отец не давал Ему, или беспомощную жалость к погибшим.
Мне нужен Спаситель, Который в совершенной гармонии с волей Божьей не только знает час моей смерти, но и осуществляет ее в Своем суверенном управлении всем сущим, Спаситель, готовый прийти за мной, чтобы принять меня к Себе после моей смерти (Иоан. 14:3). Мне нужен Спаситель, Который умиротворенно ожидает часа моей смерти, точно определенного Богом, также как и я с верой ожидаю Его прихода.
Однако у плача Иисуса есть и другая сторона. Его плач — это не просто эмоциональная реакция на страдание и смерть, подобно нашему плачу у могилы члена семьи. Это не только скорбь по поводу разрыва земных уз и взаимоотношений. Это так, но не только это. Лазарь был другом Иисуса, и мысль о том, что Лазарь гниет и смердит в своей могиле, должно быть, глубоко тронула Его. Христос знал, что Он воскресит Лазаря точно так же, как мы знаем, что усопший верующий пребывает в небесной славе, в ожидании окончательного воскресения, но все это не делает смерть менее ужасной.
Также Он, должно быть, плакал, осознавая, что смерть была следствием греха. Кто мог понять это лучше, чем Сын Божий? Мы настолько привыкли к греху и его отвратительным последствиям, что редко размышляем о грехе у могилы, но Иисус, святой Сын Божий, должен бы смотреть на это так, как мы не способны.
Конечно, Христос плакал еще и потому, что смерть Лазаря напоминала Ему о Его собственной неминуемой смерти на Голгофе. Точно так же, как Он стонал и обливался кровавым потом в Гефсиманском саду, зная, какой будет Его собственная смерть под праведным гневом Божьим, направленным против греха, так Он должен был плакать у гроба Лазаря.
Тем не менее, самое важное в слезах Иисуса у гроба Лазаря — это то, что они являются частью Его искупительных страданий, и каждая слеза драгоценнее бриллиантов. Евреям 5:7-9 говорит нам следующее: «Он, во дни плоти Своей, с сильным воплем и со слезами принес молитвы и моления Могущему спасти Его от смерти; и услышан был за [Свое] благоговение; хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию, и, совершившись, сделался для всех послушных Ему виновником спасения вечного».
Плача у гроба Лазаря, Христос учился послушанию в страданиях, послушанию, которое привело Его к ужасам Его собственной смерти на кресте. Это же послушание привело Его через смерть к обещанному совершенству. Так Он принес спасение. Его слезы, таким образом, описываются как «сильный вопль», другими словами, имеющие огромную ценность. Они сделали то, что не смогли бы сделать никакие другие слезы. «Когда бы рвение мое не знало передышки, И слезы вечно б текли, Это грех мой никак не искупит; Ты мог спасти нас, и только Ты!» (из гимна).
Вместо того чтобы заниматься богословскими спекуляциями и выдавать желаемое за действительное в вопросе, относящемуся к нашей теме, все должны понять, что, как христиане, мы должны мыслить по-библейски (Ис. 8:20). В 11-й главе Евангелия от Иоанна трижды говорится, что Иисус любил Лазаря (3, 5, 36), что признавали и две его сестры (3), и иудеи (36). В своей любви к Лазарю Христос молился за него (11:41-42; 17:9) и умер за его грехи (и за грехи всех Своих избранных) всего несколько дней спустя (Иоан. 13:1; Рим. 5:8; Гал. 2:20; Еф. 5:2, 25).
В Евангелии от Иоанна 11 глава говорится, что Лазарь был другом Иисуса (11). В ночь Своего ареста наш Господь заявил: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих», а затем добавил: «Вы друзья Мои» (Иоан. 15:13-14), – выражение сердечной привязанности, которое относится не только к одиннадцати ученикам, но также и к Лазарю, как и ко всем истинным детям Божьим.
В главе, предшествующей рассказу о том, как Христос плакал у гроба Своего любимого друга Лазаря — Своей овцы, как если бы это была Его единственная овечка — Иисус провозгласил: «Я есмь пастырь добрый; и знаю Моих, и Мои знают Меня. Как Отец знает Меня, [так] и Я знаю Отца; и жизнь Мою полагаю за овец» (Иоан. 10:14-15). Позже Он добавил: «Овцы Мои слушаются голоса Моего, и Я знаю их; и они идут за Мною. И Я даю им жизнь вечную, и не погибнут вовек; и никто не похитит их из руки Моей. Отец Мой, Который дал Мне их, больше всех; и никто не может похитить их из руки Отца Моего. Я и Отец – одно» (Иоан.10:27-30). Эти слова справедливы не только в отношении любимого друга Христа Лазаря, но и для каждого, кто верит в Него Одного как в могущественного Искупителя.
Спаситель, который бы беспомощно плакал у могилы Лазаря, — это не тот Спаситель, который мне нужен. Я нуждаюсь в Том, чьи слезы сильны для спасения и имеют искупительную ценность, потому что ничто другое не может искупить мои грехи. Неспособный даже оплакивать свои грехи без Его спасительной благодати, в слезах моего Спасителя я нахожу силу оплакивать свои грехи, нахожу надежду на вечную радость и ту причину, по которой Бог отрет всякую слезу с очей моих.
Для доступа к другим материалам на рус языке, щелкните здесь.
