Герман К. Ханко
Введение
Если бы кто-то задал вопрос: «Должна ли церковь молиться о пробуждении?», ответом почти наверняка было бы громкое «Да». Любой, у кого в сердце есть любовь к церкви и кому не безразлично дело Сиона (т.е. дело Цекрви Божией, прим. пер.), ни в коем случае не подумает, что церковь находится в здоровом состоянии. Факт в том, что сегодняшняя церковь, говоря об учении, в лучшем случае стала доктринально безразличной, а в худшем – позволила всевозможным ересям проникнуть в ее исповедание. С доктринальной точки зрения церковь ослабла в учении.
То же самое верно в отношении духовного хождения церкви. Церковь духовно очень ослабла. Ей стали более присущи мирское и плотское. Заповеди Господа открыто нарушаются его членами. День Господень осквернятся. Имя Бога произносится всуе. Блуд, прелюбодеяние и безнравственность процветают в церкви, как растения на сильно удобренной почве.
То же самое можно сказать и о духовном усердии церкви. Любой, кого хоть сколько-нибудь беспокоит положение церкви, не может не видеть, что церковь утратила свое рвение ко Христу и к делу истины; потеряла свою духовную энергию; стала духовно вялой, духовно холодной, погрязла в формализме так, что, кажется, в ней исчезла та живость, которая ей должна быть присуща. И церковь, без всякого сомнения, подверглась осуждению Господа в Его послании к церкви Ефеса: «Вы потеряли свою первую любовь».
Глядя на это, для любого, кому не безразлично благополучие церкви, сразу становится очевидным, что церковь нуждается в духовном пробуждении. И таким образом, призыв к пробуждению становился все более громким, повсеместным и настоятельным.
Позвольте мне привести вам лишь несколько примеров этого.
Иэн Пейсли, который, пожалуй, является самым известным человеком в Северной Ирландии, публично официально заявил, что он «убежден, что перед его смертью Господь пошлет церкви пробуждение». И Господь сказал ему, как он утверждает, что сам он будет инструментом в этом пробуждении. Львиная доля его усилий направлена на то, чтобы вызвать пробуждение в церкви его страны, как и в церкви по всему миру.
Мартин Ллойд-Джонс, чье влияние было столь велико, что оно бросает свою длинную тень не только на Британские острова, где он трудился всю свою жизнь, но и на Америку, публично заявил и написал в своих книгах, что «последняя надежда церкви в наши дни – это пробуждение» (например, в его предисловии к «Валлийскому пробуждению» 1909 года).
Издание «Знамя Истины», чей замечальный вклад отмечен публикациями бесчисленных пуританских классиков, и которое спонсирует Конференции «Знамени Истины», также играет большую, если не решающую роль во все возрастающем ажиотаже и интересе к пробуждению, что стало характерным для церкви наших дней. На своих конференциях они говорят о необходимости пробуждения, они читают лекции о пробуждении и молятся о пробуждении.
Дэвид Беббингтон как то сказал: «Пробуждение – это маргинальное явление в евангельской традиции».
То же самое можно сказать cегодня и о реформатских церквях. В январе этого года в журнале реформатской церкви появилась следующая молитва: «Господь, ради наших душ, семей, церквей, миссий, школ и наций мы отчаянно нуждаемся в пробуждении. Времена настали темные. Суды твои грядут» («Знамя истины» [январь 1990 г.], стр.7).
И поэтому церковь, которая радеет о духовном благополучии Божьего наследия, настоятельно и упорно призывает к пробуждению.
Вопрос, который стоит перед нами, заключается в следующем: «Правильно ли с точки зрения Библии и Реформатского учения молиться и искать пробуждения в церкви?». На этот вопрос реформатская вера должна ответить решительным «Нет!». Пробуждение – это неправильно. Пробуждение противоречит Священным Писаниям. Пробуждение противоречит реформатской вере. Молиться о пробуждении – значит идти против воли Божьей и огорчать Святого Духа. Это мой тезис.
Что такое Пробуждение?
Прежде чем мы приступим к какому-либо анализу пробуждений, мы должны определиться с тем, что мы подразумеваем под этим термином. Было много людей, которые использовали термин «пробуждение» в очень широком смысле этого слова. Например, этот термин использовали, чтобы описать те случаи в истории народа Иудеи, когда под руководством доброго царя (такого как Аса или Иосафат, Езекия или Иосия) народ Иудеи вернулся к истинному поклонению Иегове после периода идолопоклонства и тяжкого грехопадения. Хотя Писание использует слово «пробуждение» в Ветхом Завете, этот термин следует понимать в контексте израильской теократии и до времени излияния Духа в день Пятидесятницы. Поэтому оно имело совершенно иную коннотацию.
Такое расширенное понимание термина «пробуждение» иногда также применялось к различным реформациям в церкви, таким как великая протестантская реформация 16-го века, подъем пуританства на Британских островах и отделение от государственной церкви в Нидерландах под руководством Бруммелькампа, Ван Раалте, Шолте и других.
Но ни одно из этих событий, ни в Ветхом, ни в Новом Завете нельзя по праву назвать пробуждением. Это были церковные реформации, но путать реформацию церкви с пробуждением – это серьезная историческая и теологическая ошибка.
Есть и другие, которые говорят о пробуждении, особенно в евангельских и фундаменталистских кругах, что проявляется в так называемых «пробужденческих» проповедях, наподобие проповедей Дуайта Л. Муди, или же таких людей, как Билли Грэм, в наше время. Церкви, впавшие в духовную летаргию, часто приглашают проповедника пробуждения, который должен вдохнуть новую жизнь в собрание, привлечь новообращенных ко Христу и потребовать от членов церкви новых обязательств перед Господом Иисусом. А в более широком плане, такие известные проповедники пробуждения, как Билли Грэм, прилагают старания, чтобы принести пробуждение в целые города или страны. Но Реформатская вера не согласна с таким типом проповеди, в особенности, где упор ставится на немедленное сиюминутное приняние решения покаяться (decisionism), а также с подобным подходом по отношению к проповеди Евангелия и к самой церкви.
Но нас это тоже не особенно интересует, хотя некоторые вещи, характерные для пробуждений, в более узком смысле этого слова присущи и для проповеди пробуждения. Но вам придется провести свои собственные сравнения и аналогии.
Когда я говорю о «пробуждении», я использую этот термин в гораздо более узком смысле, а именно так, как он часто используется в церковных кругах сегодня. Возможно, нам лучше всего позаимствовать определение пробуждения у того, кто сам является его горячим сторонником (или был им до тех пор, пока Господь не забрал его из этой жизни), у Мартина Ллойд-Джонса. В своей книге «Пробуждение: исторический и богословский обзор» он даёт ему определение следующим образом: «Пробуждение – это результат необычайного действия Святого Духа в жизни церкви». Ключевым словом в этом определении является слово «необычайное». Внезапно, неожиданным образом Святой Дух посещает церковь, чтобы произвести необычайное действие в жизни людей, которое приводит к радикальным изменениям в жизни верующих и их церквей.
Таких пробуждений было много, особенно со времен протестантской реформации. Одними из наиболее знаменательных были Валлийские пробуждения 1859 и 1904 годов; Ирландское пробуждение 1859 года; пробуждения 18-го века в Англии под руководством Джона Уэсли и его брата Чарльза, великого автора гимнов, а также Джорджа Уайтфилда, который также приехал распространять пробуждения в Америке. Пожалуй, самым известным пробуждением в Америке является Великое пробуждение в Новой Англии во времена Джонатана Эдвардса в 1734-1735 годах и снова в 1740 году. А сам Джонатан Эдвардс, будучи то время пастором церкви Саутгемптона в Массачусетсе, был ведущей фигурой в движении пробуждения. Джордж Уайтфилд приехал из Англии, чтобы присоединиться к Эдвардсу в этой работе. Были и другие подобные пробуждения в восточной части Америки, например, в начале 1800-х годов под руководством проповеди Чарльза Финни.
Давая определение пробуждению в своей книге, Мартин Ллойд-Джонс ссылается именно на эти пробуждения, которые, по его словам, являются последней надеждой для церкви в наши дни. Если Господу не угодно посылать пробуждения, значит, церкви настал конец.
Итак, возникает вопрос: Что же характеризует все эти пробуждения? Что у них общего? В чем разница между необычайным действием Святого Духа, породившим эти пробуждения и Его обычным действием?
Отличительная черта таких пробуждений, прежде всего, в том, что они происходят особенно в то время, когда церковь одолевают два тяжких порока: мирское мышление и мертвый формализм в ее жизни, исповедании и богослужении. Церковь сблизилась с миром и, как следствие, духовно умерла. Именно в такое время, если должно наступить пробуждение, оно приходит из-за необычайного действия Духа.
Такое пробуждение всегда берет свое начало под действием Духа, который нисходя на людей, вызывает в них чрезвычайно глубокое и беспокоющее их чувство обличения во грехе. Излияние Духа происходит таким необычайным образом и с такой интенсивностью, что вызывает не только глубокочайшее, а даже пугающее и тревожное чувство осуждения во грехе.
Однако это чувство осуждения во грехе принимает такую необычную внешнюю форму, которая приводит к весьма странным и неординарным событиям. Если вы почитаете литературу о пробуждении, книги о валлийском пробуждении или о Великом пробуждении в Новой Англии, все они наполнены доминирующей темой о том, что чувство осуждения во грехе, вызванное Святым Духом, проявляется в необычной и странной форме. Те, кто охвачен чувством осуждения во грехе, находятся под таким влиянием неподконтрольных им сил, что, теряя самообладание, они кричат, стонут и воют. Они падают в припадках отчаяния. В ужасных душевных муках они охвачены острой дрожью тела, сотрясением конечностей, странными корчами, так что они катаются по полу, иногда в агонии. Они впадают в почти кататоническое состояние, в котором они неподвижно застывают, и в течение этого времени им предстают видения адского пламени и демонов, которые приходят за их душами — все это предназначено для того, чтобы изобразить им в наглядных и необычных формах ужас грехов их и ярость Бога против формализма и мирского образа жизни, которые характеризовали их жизнь. Все пробуждения, без исключения, сопровождались явлениями такого рода. Иногда в собрании, когда служитель проповедовал, волнения, стоны, крики, мольбы, вопли становились такими громкими и неистовыми, что служителю становилось невозможно продолжать. Ему приходилось прекращать свои проповеди и отменять богослужения.
Во-вторых, после такого необычайного и экстраординарного действия Духа, приводящего к чувству осуждения во грехе, у многих людей, если не у большинства, вскоре последовали переживания упоительной радости. После того, когда люди освобождались от тяжести чувства осуждения во грехе, под действием Духа в их сердцах, они пребывали в состоянии неописуемого восторга от своего спасения. Они повергались в экстаз радости и переносились на крыльях упоения в присутствие Самого Бога, где им была дана привилегия видеть видения и получать откровения, которые они едва ли могли описать. Они испытали близость и общение с Богом, которые разрывали сердце. У меня есть, например, описание одного такого экстатического переживания, которое, собственно говоря, характеризовало лидера валлийского возрождения в 1904 году.
«Однажды в пятницу вечером прошлой весной, когда я молился у своей постели перед сном, я был перенесен в огромное пространство без времени и измерения. Это было общение с Богом. До этого у меня был Бог, который был далек от меня. В ту ночь мне было страшно, но с тех пор больше никогда. Меня колотило от дрожи так, что моя кровать раскачивалась. И мой брат, проснувшись, схватил меня, думая, что я болен. После этого случая я просыпался каждую ночь чуть позже часу ночи. Это было очень странно, потому что на протяжении многих лет я спал как убитый, и никакие помехи в моей комнате не могли меня разбудить. С этого часа я был принят в божественное общение примерно на четыре часа. Что это было, я не могу вам сказать, кроме того, что это было божественно. Около пяти часов мне снова разрешили поспать примерно до девяти. В это время я снова погрузился в то же самое переживание ранним утром, примерно до двенадцати или часу дня. Это продолжалось около трех месяцев» (Эфион Эванс, Валлийское возрождение 1904 года [Евангелическая пресса Уэльса, 1969]).
Что для меня так странно, помимо всего прочего, так это тот факт, что этот человек обладал таким точным пониманием и знанием точного времени, когда все это произошло, даже несмотря на то, что он утверждал, что его унесли в великое пространство без времени и измерения. Возникает вопрос, как он мог вести такой точный учет времени, если этот опыт вывел его над временем и пространством. Тем не менее, это ни в коем случае не самое необычное переживание, буквально сотни и сотни из которых описаны в литературе о пробуждении. И это было, действительно, то состояние, в которое пробуждения должны были привести человека. Молитвы, которые возносятся сегодня из сердец и умов столь многих, имеют своей целью следующее: чтобы какой-то опыт, подобный этому, стал опытом каждого верующего.
Один лидер валлийского пробуждения получил видение «беспрецедентного пробуждения», которое описывается следующим образом: «Его духовное восприятие было значительно развито, и он не мог не черпать вдохновение и мотивацию в этих сверхъестественных, внебиблейских [обратите внимание на терминологию] откровениях. У меня не было никаких сомнений в их подлинности или авторитетности» (Эванс, указ. соч., стр.191). В результате такого рода переживания человек как бы уходит в прямой союз и общение с Богом и который дает ему восторженную радость, а также внеземной мир и спокойствие сердца.
Подобное переживание приводит человека в такой тесный союз и общение с Богом, которые не поддаются человеческому описанию. Такое абсолютно эмоциональное и совершенно неземное погружение в мистическое общение с Самим Богом и привело к своего рода пробуждению в церкви, которое проявилось в новом рвении к делу Божьему и новом рвении к миссиям и обращению душ, а также привело церковь в состояние такого духовного подъема, какого она не знала за все свое существование.
Это именно то, что подразумевается под пробуждением, когда вы слышите молитвы о пробуждении, когда вы слышите, как люди говорят о необходимости пробуждения, и которое характеризуется необычайным действием Святого Духа.
В этом и заключается суть пробуждения. Я знаю, что были те, кто предупреждал об эксцессах пробуждения. Сам Джонатан Эдвардс написал книгу, в которой он специально осудил эксцессы, присутствовавшие на пробуждениях в Новой Англии. А Сэмюэл Миллер, старый южный пресвитерианский кальвинист, сам ярый защитник пробуждений, произнес необычайно длинную речь, предостерегающую от его опасностей. Тем не менее, это то, что характеризует пробуждения, под влиянием необычайного излияния Духа. Те, кто занимается подобными вещами, вернулись к римско-католическому мистицизму. (См. Также эти два раздела из книги Чарльза Ходжа «Конституционная история пресвитерианской церкви»: «Великое пробуждение религии – часть 1» и «Великое пробуждение религии – часть 2»).
Такого рода пробуждение – это то, чего люди ищут сегодня как исцеления от болезней церкви. Такого рода пробуждение враждебно реформатской вере, и это то, что должен осуждать каждый верующий, любящий истину Священных Писаний.
Мистицизм пробуждений
Каковы библейские и конфессиональные возражения против пробуждения?
Ответ на этот вопрос заключается, во-первых, в том, что такого рода пробуждение характеризуется мистицизмом. Мистицизм имеет интересную историю в церкви Господа Иисуса Христа. Он появился впервые очень рано в истории церкви, еще в третьем веке; и великий отец церкви Тертуллиан в конце своей жизни совершил ошибку, присоединившись к мистическому движению под названием монтанизм. Но мистицизм по-настоящему утвердился только в Средние века, в период, когда Римско-католическая церковь безраздельно властвовала в Европе. Это поразительно, потому что мистицизм Средневековья был также реакцией на мирское и плотское в церкви, как и на мертвый, холодный формализм римского католицизма. Однако мистицизм, получивший развитие в Средние века, был высокоразвитой теологией в своем роде. Я не могу вдаваться во многие детали, но очень интересно, что мистицизм имел своей целью то, что называется «единение с Богом», фраза, которая звучит не только совершенно безобидно, но и как нечто неизбежно желаемое в жизни чада Божьего. Что может быть лучше единения с Богом? Однако мистицизм говорил об этом таким образом, что это единение с Богом достигается прохождением ряда ступеней, которые нужно было пройти, чтобы достичь этой высокой цели. Теперь, не вдаваясь в какие-либо подробности относительно этих ступеней, скажу, что последняя ступень, которую нужно пройти, прежде чем достичь единения с Богом, средневековые мистики называли «темной ночью души».
Выходит, что ступени к единению с Богом вели сначала вниз, в темную ночь души, пройдя которую, человек может придти восторженному, радостному, потустороннему единению с Богом.
Весьма поразительно, что эта римско-католическая идея мистицизма нашла определенную аналогию в мышлении пуритан. Теперь я знаю, что когда я говорю что-то плохое о пуританах, это почти как если бы я бил священную корову. И я не хочу, чтобы у вас сложилось впечатление, что пуритане не представляют никакой ценности. Я настоятельно рекомендую вам читать пуританскую литературу. Ведь произведения, которые они создали, особенно ранние пуритане, доставляют даже сегодня огромное удовольствие и духовную пользу любому чаду Божьему. И мне даже трудно представить какую-то другую литературу о благочестии, которую было бы полезнее читать, чем литературу пуритан. Однако это не меняет того факта, что они были неправы, отчаянно неправы в своей концепции необычайных переживаний. То, что средневековые мистики называли «темной ночью души», в пуританском мышлении стало «осуждением во грехе» или «нахождение под осуждением греха».
Но мистицизм римского католицизма был перенесен непосредственно в протестантское мышление благодаря пробуждениям Джона Уэсли в 18 веке. Возможно, вы удивитесь, узнав, что Джон Уэсли еще до своего обращения в Олдерсгейте, после которого стал считать себя верующим, глубоко погрузился в труды римско-католических средневековых мистиков, жадно читал их, поглощал их, как он сам об этом говорит, и даже сыграл важную роль в публикации большого количества этих римско-католических произведений. Этот мистицизм остался с ним на всю жизнь. Роберт Г. Таттл в книге “Мистицизм в уэслианской традиции” очень ясно указывает на это. Таттл, который является методистом, поклонником Джона Уэсли, с удовольствием и благодарностью отмечает, что римско-католический мистицизм стал частью протестантского мышления именно благодаря работам Джона Уэсли.
Джон Уэсли и пуритане являются отцами пробужденчества. Это настолько верно, что один признанный авторитет в области пробуждения даже утверждает: «Пуритане дали англоязычному миру то, что можно назвать классической школой протестантской веры в пробуждение» (Лейн Мюррей, Пуританская надежда [Знамя Истины, 1971], стр. 4).
В пробужденчестве присутствуют все атрибуты мистицизма. Идея «темной ночи души» стала известна как «нахождение под осуждением греха»; (необычайные) переживания, на основании которых определяется подлинность обращения к вере, это переживания мистиков; восторженная радость, которая охватывает человека и уносит в неведомый мир и союз с Богом, это восторженная радость мистиков Средневековья. Акцент на видениях и снах, особые, внебиблейские откровения, руководство Духа через эти откровения — все это относится к традиции мистицизма.
Примечательно, что важной и неотъемлемой чертой мистицизма было также совершение чудес — изгнание нечистой силы и чудеса исцеления. Я говорю это, потому что это сразу должно привлечь наше внимание к очевидной связи между пробужденчеством и харизматическим движением. У этих двоих много общего, и даже так много общего, что те, кто пропагандирует пробуждения, даже заходят так далеко, что утверждают, что прежде чем наступит пробуждение, необходимо, чтобы церковь получила второе излияние Духа. Это поистине язык харизматов! На самом деле, те, кто пропагандирует пробуждения, во многих случаях были если не сторонниками, то поощряли харизматическое движение и не желали его осуждать. Известно ли вам, например, о том факте, что доктор Мартин Ллойд-Джонс сам был убежденным сторонником харизматического движения? Вы можете найти это в нескольких его книгах. Вы можете понять кое-что из того, что он говорит, например, в своих проповедях к Ефесянам, особенно к Ефесянам 4 и 5, если вам известно о его склонности к харизматам. Между пробужденчеством и харизматическим движением всегда существовала самая тесная связь, потому что и то, и другое характеризуется мистицизмом.
Казалось бы, можно понять эту потребность, которую люди испытывают в пробуждении. В наше время духовной тьмы и летаргии, когда наша собственная духовная жизнь так холодна, пробуждение несет в себе что-то в высшей степени привлекательное и многообещающее. Взращивание внутренней жизни, благодаря особому излиянию Духа свыше, в котором Дух входит в сердце необычайно мощным действием, человек переносится в присутствие Самого Бога, чтобы соединиться с Ним в этой совершенно неземной, полной восторга и эмоций радости, которая превосходит все, что можно найти в этом мире. В этом звучит явная «песня сирен» (что-то очень дьявольски привлекательное и заманчивое на первый взгляд, но в конечном счете обманчивое, опасное и губительное, прим. пер.). В таких вещах присутствует особая чувственная привлекательность сатаны. И чем холоднее становится духовная жизнь человека, тем более желанными кажутся подобные вещи.
Тем не менее, мистицизм противоречит Священным Писаниям и реформатской вере. Это противоречит реформатской вере, потому что мистицизм во всех его формах уделяет все внимание человеческим эмоциям. Это теология эмоций, теология чувств. Возможно, именно в этом его большая привлекательность в наши дни. Мы живем в эпоху, когда чувства – это все. Чувство – это начало и конец всему в жизни. И когда эта песня сирен, полная восторга и эмоциональной радости единения с Богом звучит в наших ушах в те моменты, когда наша жизнь кажется бесплодной и холодной, то эмоциональный подъем мистицизма нам кажется именно тем, чего мы больше всего желаем. Но это песня сирен, ведущая к погибели.
Мистицизм мало волнует учение. Он проливает свет на знание истины, делая акцент на чувствах и эмоциях. В этом отношении мистицизм также расходится с реформатской верой. Реформатская вера всегда подчеркивала важность знания (истины) как неотъемлемой части веры, воспринимая серьезно предупреждение Осии: «Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения» (4:6). Реформатская вера считает необходимым наличие библейски обоснованного учения и исповедания веры в согласии со Священными Писаниями. Пробужденчество проявляет мало интереса к учению; его гораздо больше заботят эмоции.
Это проявляется в двоякой форме.
Прежде всего это проявляется в небрежности или безразличии к учению, вплоть до того, что оно считает учение вредом для истинной духовной жизни. Рассмотрим, например, эту цитату, взятую из книги Иэна Р. К. Пейсли. Он упоминает об одном человеке, пережившим пробуждение, которому задали вопрос о том, является ли он кальвинистом. Вот его ответ:
Я бы хотел быть не более и не менее кальвинистом, чем наш Господь и Его апостолы. Но меня не волнуют вопросы учения. Я предпочитаю говорить об опыте переживании спасения, которое происходит в душе человека. (Пробуждение 59-го года [Лондон: Valiant Press]).
Во-вторых, влияние мистицизма на пробуждение часто приводит к появлению грубого и неприкрыто ложного учения. Это можно проиллюстрировать из мемуаров Чарльза Г. Финни (Zondervan, 1989). Чарльз Финни был сторонником пробуждения 19-го века, который трудился в северо-восточной части Соединенных Штатов. В этих мемуарах он рассказывает нам о том, как он отверг все фундаментальные доктрины кальвинизма, включая заместительную природу искупления Иисуса Христа ради проповеди пробуждения. Он пишет:
«С точки зрения моего учителя, мои занятия напоминали больше полемику. Он придерживался пресвитерианской доктрины о первородном грехе или того, что человеческая природа была морально испорчена. Он также считал, что люди совершенно неспособны соблюдать требования Евангелия, каяться, верить или делать все, что Бог требует от них. И что, хотя они были свободны творить всякое зло т.е. могли совершить любое количество грехов, но были не свободны творить добро. И что Бог осудил людей за их греховную природу; и что за свои преступления они заслуживали вечной смерти и находились под проклятием. Он также считал, что влияние Духа Божьего на умы людей было физическим и воздействовало непосредственно на сущность души. И что люди были пассивны в возрождении. Короче говоря, он придерживался всех тех доктрин, которые логически вытекают из факта о греховности человеческой природы. Я не мог принять эти учения. Я не мог принять его взгляды на тему искупления, возрождения, веры, покаяния, рабства воли или любой из родственных им доктрин» (стр. 48).
На протяжении всей книги Финни последовательно отвергает и даже высмеивает кальвинизм и все, что он символизирует. Он открыто говорит о свободе воли и всеобщем искуплении и даже принимает арминианскую доктрину совершенства — что обращенный человек может освободиться от всех известных грехов. Интересно, что он даже объясняет, что он принял то, что сегодня известно как «призыв к алтарю» (который он назвал «вызовом грешников к страшному месту»), потому что он верил, что этот метод станет решением проблемы постоянного отступничества тех, кто считал себя обращенными. Пробужденчество заменяет здравое учение эмоциями. Хотя этого нельзя сказать обо всех пробужденцах, особенно о таких людях, как Джонатан Эдвардс и Джордж Уайтфилд, тем не менее по большей части пробужденчество в лучшем случае небрежно и без энтузиазма относится к учению; в худшем случае это враг истины.
Вера, как говорится в нашем Гейдельбергском катехизисе, это не только уверенность во Христе, но определенное знание, благодаря которому я считаю истинным все, что Бог открыл в Своем Слове. В этом удивительное чудо Священных Писаний. Когда я принимаю Священные Писания, держусь за их истину и принимаю как истину все, чему они учат, я держусь за Христа. Не из-за какого-то эмоционального подъема, не сводя поклонение Богу к какому-то духовному уколу адреналина, но полагаясь на истину Священных Писаний. И таким образом я полагаюсь на Христа и на Бога и живу в общении с Ним. Вера, которая приносит уверенность, истинную уверенность, построенную не на зыбучих песках эмоциональных переживаний, которые сегодня здесь, а завтра уйдут, но вера, которая тверда, как скала, вера, которая противостоит нападкам сатаны, вера, которая говорит вместе с Иовом: «Я знаю, что мой Искупитель жив», вера, которая является спокойной уверенностью в победе над всеми нашими врагами, над дьяволом и его воинством и даже над нашей собственной плотью, вера, которая является победой, побеждающей мир. Эта вера и есть ведение.
Неправильный взгляд на обращение
Все это подводит нас к следующему возражению, которое Реформатский человек выдвигает против пробуждений: теория об обращении в веру, которая присуща движению пробужденчества и которой особенно учат те, кто все еще продвигает пробуждения сегодня.
Еще раз я должен вернуться к пуританам, особенно к более поздним пуританам, пуританам во времена спора Марроу в начале 18-го века, включая так называемых людей Марроу: Томаса Бостона, братьев Эрскин и других. Они подчеркивали, что благодаря проповеди закона в церкви, Святой Дух мог сделать закон вместе с его проповедью инструментом для того, чтобы привести людей к осуждению за грех. Прочтите, например, дневник Роберта Макчейна, старого пуританского священника этой школы, и вы найдете дневник, наполненный подобными вещами. Под влиянием проповеди закона людней охватывало чувство осуждения в своих грехах. Это чувство осуждения во грехе проявлялось во всех тех странных явлениях, которые мы уже описывали. Иногда это происходило в большей степени, чем у других, но все согласны с тем, что проповедь закона причиняла, в особенности, такой ужасный страх, захватывающий душу человека перед адом и проклятием, что он был этим буквально убит. Он видел, что его положение безнадежно; он понимал, что единственный способ спастись – это сила, превосходящая его самого. Именно так действовал Дух, и прежде всего, через проповедь закона.
Неправильность такого подхода заключалась в том, что осуждение во грехе отделялось от действия возрождения (производимого Духом). У пуритан это называлось «подготовительной благодатью». Иногда это называют «побуждающим действием Духа», фраза, которая несла в себе идею о том, что грешник был побуждаем (Духом) искать Христа. Такого человека иногда называли «ищущим». Он не был еще ни возрожденным, ни обращенным, ни спасенным, и не являлся чадом Божьим. Но в таком человеке Святой Дух производил действие в виде подготовительной благодати, которая уже позволяла ему «искать» спасения. Именно к такому человеку и должна была быть направлена проповедь Евангелия, которая вызывала бы острую нужду принять Христа, ухватиться за Христа или, как обычно выражались пуритане, «соединиться со Христом». Однако при этом, не было никакой уверенности в том, действительно ли человек, который находится под осуждением во грехе, «сблизится со Христом». Он мог чувствовать глубокую скорбь о грехе. Он мог испытывать муки нечистой совести. Он мог бы страстно желать освобождения и спасения. Но исход оставался неопределенным и существовала вероятность, что он все еще может отправиться в ад.
Именно в этом контексте пуритане развили свои идеи относительно свободного предложения Евангелия. Необходимо проповедовать Евангелие и то, что Христос любит всех, призывая людей «сблизиться со Христом». Единственным основанием для этого служит тот факт, что Христос, в каком-то смысле, как выразился Томас Бостон, был мертв для всех. Бостон не хотел говорить, что Христос умер за всех. Но он настаивал только на том, что Христос был мертв для всех. Таким образом, смерть Христа могла служить «разрешением», чтобы «сблизиться со Христом» для всех тех, кто слышал Евангелие. И никто не сможет сказать: я не сближусь со Христом, потому что Он не умер за меня. Спасение предлагается свободно каждому.
Поэтому проповедь Евангелия, побуждающая человека принять Христа в свою жизнь, ставила спасение в зависимость от человека, который был помещен в это состояние подготовительной благодати, независимо от того, примет ли тот Христа в свое сердце в этот критический момент своей жизни. Его спасение или его проклятие напрямую зависело от его действий. Другими словами, человек, в котором есть побужающее действие Духа, был уже Им «подготовлен» и духовно настроен принять, либо отвергнуть Христа (а пуритане, как вы знаете, разработали теорию «подготовления» Духом). И теперь его спасение находится в его руках. (Мартин МакГеон, «Понятие подготовительной благодати у пуритан»).
Таков их взгляд на обращение. Но эта точка зрения в корне арминианская: спасение грешника отдано в руки самого грешника. Ведь в таком случае спасение грешника зависит от свободной воли человека, пусть даже эта воля и была подготовлена Духом. Такое учение делает спасение несуверенным и, следовательно, противоречит реформатской вере.
Это заблуждение, возникшее через 150 лет после Дордта, уже осуждено в Канонах Дордта: «Мы осуждаем ошибки тех, кто учит, что невозрожденный человек не совсем, или не всецело мертв в своих грехах, или не лишился всех сил для духовного добра, но способен алкать и жаждать праведности и жизни и предложить жертву сокрушенного и кающегося духа, которая угодна Богу (III/IV: Опровержение заблуждений 4). Это, как гласят наши Каноны, является ошибкой арминианства, которое отдает спасение в руки человека.
Пробужденчество придерживается такого же взгляда на обращение и, таким образом, придерживается ложного учения о том, что спасение находится в руках человека. Я знаю, что они будут оспаривать это, потому что хотят казаться сторонниками суверенной благодати. Тем не менее, они учат, что существует общая благодать, которая под действием Духа в сердце всех людей приводит их в такое духовное состояние, что они способны сами принять или отвергнуть Христа. Христос представляется в проповедях как самая желанная цель в жизни людей, как Спаситель. Однако, хотя они и жаждут освобождения, хотя и видят богатство Христа, хотя и понимают, что только в Нем их спасение от греха, и даже молятся о своем возрождении, тем не менее все равно еще могут погибнуть.
Это подводит ближе нас к необходимости более конкретно рассмотреть теорию обращения, продвигаемую пробужденчеством. Обращение в пробужденчестве – это нечто такое, что сопровождается каким-то необычным и экстраординарным переживанием. Этот элемент всегда характеризовал мистицизм, будь то в римско-католической мысли средневековья, в трудах Джона Уэсли, в пуританской теологии или в современном пробужденческом мышлении. Когда происходили пробуждения, случалось так, что те, кто предположительно достигал этой вершины восторженной радости, когда душа соединялась с Богом, должны были пройти очень строгое обследование со стороны пасторов и пресвитеров церкви, чтобы определить, действительно ли их обращение было подлинным. И критерием, который использовался для определения подлинности их обращения, была подлинность переживаний, через которые они прошли. Все это предполагало не только то, что человек может дать рациональный и вразумительный отчет о своем обращении, но и то, что во власти пастора и пресвитеров церкви было дать точную оценку этому обращению, вынести о нем суждение и определить, было ли подлинным. Они верили, что дьявол скрывается повсюду, особенно во времена пробуждения, пытаясь подражать работе Святого Духа и принося людям неправильные переживания, то есть те переживания, которые возникли благодаря наваждению (дьявола). Дьявол приводил людей к ложному плотскому чувству уверенности в спасении, где у них вообще не было веры во Христа, а была лишь её имитация, то есть фальшивая вера, которая только быстрее их приведет в ад. Пасторы и пресвитеры, особенно во время Великого Пробуждения во времена Джонатана Эдвардса, как это ни удивительно, заявляли, что могут с почти стопроцентной точностью сказать, было ли обращение конкретного человека подлинным или оно было инспирировано дьяволом. Обращенных было так много, и пасторы и пресвитеры были заняты так, что иногда в периоды пробуждения эти экзамены продолжались днем и ночью. Времени на проповедь не было. Не было времени и для пастырской работы. Не было времени даже на подготовку проповеди, из-за того, что слишком много времени уходило на изучение подлинности характера обращений.
Более того, такие обращения, внезапные и глубокие, не только становились проверкой того, является ли человек истинным христианином, но и служили основой личной уверенности в спасении. Считалось, что без такого экстраординарного опыта переживаний уверенность в спасении была невозможна.
Все это враждебно реформатской вере. Ни один истинный реформат не станет преподавать учение такого рода об обращении. Реформатское учение об обращение – это нечто совершенно иное.
Обращение в реформатском учении, и об этом прямо говорится в нашем Гейдельбергском катехизисе «Воскресение 33», не является каким то необычайным, случающимся только раз в жизни, экстраординарным и необъяснимым переживанием, где человек проходит через «темную ночь души» к восторженному единению с Богом. Но обращение – это ежедневное свойство верующего, возрожденного чада Божьего. Обращение должно происходить и происходит каждый день его жизни. Пока верующее чадо Божье живет здесь, в этом мире, оно является тем верующим, который борется с грехом не только в окружающем его мире, но и в своей собственной плоти. Он еще не совершен. Он еще не вошел в вечную радость, которая станет наследием народа Божьего во славе. Но здесь, в церкви он борется. Здесь он должен сражаться. Здесь он несет бремя своего смертного тела.
Обращение, как гласит «Воскресение 33» Гейдельбергского катехизиса, это «ежедневное умерщвление ветхого человека». То есть, обращение – это глубокая, ежедневная скорбь о грехе. Но это также и возрождение нового человека. Это ежедневная радость, которую человек находит у подножия креста, когда несет бремя своих грехов на Голгофу. Ежедневное обращение, ежедневная борьба, ежедневное бегство от греха, ежедневное стремление ко кресту со все более упорным желанием оставить эту жизнь, которая есть не что иное, как постоянная смерть, чтобы, наконец, пребывать в вечном совершенстве небес — вот что такое обращение.
Пробужденчество презирает это. Оно высмеивает смиренного грешника, смиренное чадо Божье, которое ежедневно борется с грехами своей плоти. У пробужденчества нет ни времени, ни терпения для ежедневной битвы, в которой сражается верующий. Оно ищет эффектного зрелища. В отличии от древнего Илии, оно так и не научилось тому, что Бог не в землетрясении, не в огне и не в сильном ветре, а лишь в тихом, спокойном голосе. Пробужденчество не научилось тому, чему был научен Захария: «Не воинством, не силой, но Духом Моим, говорит Иегова Саваоф. И кто презрел сей день малых вещей?» В поисках эффектного зрелища, захватывающего и необычайного, в поисках того, что может послужить своего рода основой для уверенности в спасении, они не находят ничего, кроме зыбучих песков, нетвердой почвы, на которой нельзя строить свою веру, надежду и радость. Тем не менее, обращение происходит в ежедневной, ожесточенной и упорной борьбе со грехом; оно продолжается в сердцах и жизнях избранных детей завета; оно характерно для верного чада Божьего на протяжении всей его жизни. Этот труд обращения и есть истинное действие Духа.
Мы не должны насмехаться над этим. Мы не должны отворачиваться от этого, как будто это своего рода плотская самоуверенность, самообман, легкая религия. Это не так. Это трудный путь. Это путь ежедневной борьбы. Это путь стенаний и слез. Это путь бегства ко кресту. Это способ бросить себя с позором у подножия Голгофы. Но это путь радости спасения в крови Христа. Именно такой Христос через веру становится нашим.
Неправильный взгляд на Завет
Я все больше убеждаюсь в том, что еще одна ошибка, которую совершают те, кто настаивает на пробуждении, это ошибка, связанная с учением о вечном Божьем завете благодати. Я не могу вдаваться в подробности. Я только хочу отметить, очень кратко, в первую очередь, что реформатское учение о Божьем завете учит, что суть завета заключается в том, что Бог устанавливает узы дружбы и общения со Своим народом через Христа. Это узы дружбы и общения.
Однако, во-вторых, Бог устанавливает Свой завет по линии верующих и их семени. Те, кто учит о пробуждениях и призывает к ним, придерживаются совершенно иного мнения. Они верят, как вы хорошо знаете, что церковь состоит по большей части из необращенных людей. Это дает объяснение духовной летаргии, плотского мышления, формализма в церкви. Церковь состоит, по большей части, из необращенных людей, которым необходимо, чтобы им проповедовали закон, где, если возможно, Дух приведет их к чувству осуждения во грехе. И Евангелие, проповедуемое тем, кто находится под осуждением во грехе, представляет такого Христа, который умоляет их «сблизиться с Ним». Реформатская вера учит, что церковь не состоит преимущественно из необращенных людей. Реформатская вера учит, как и Кальвин, что на этой земле среди церкви всегда есть лицемеры, плевелы среди пшеницы; тем не менее церковь состоит из верующих и их духовного семени. По большей части она состоит не из неверующих и не из необращенных людей. Церковь состоит из тех, кто верит во Христа, чьи дети также являются детьми завета. В череде поколений избранные дети завета также, как правило, возрождаются и обращаются в самом раннем младенчестве. Дети церкви – это уже возрожденные дети завета. В их жизни обращение также означает и то, что они ежедневно отвращаются от греха и обращаются смиренном покаянии к Богу.
Таковой была реформатская точка зрения со времен Кальвина, и такова реформатская точка зрения сегодня. Но это противоречит взглядам на обращение, которые пропагандирует пробужденчество.
Заключение
Молимся ли мы о пробуждении? Нет. Можем ли мы молиться о пробуждении? Нет. Означает ли это, что нас не беспокоит состояние церкви? Заботиться о состоянии церкви – это наш долг, который мы исполняем. И это как раз означает то, что реформатская церковь есть и всегда должна быть церковью, которая постоянно реформируется.
Но мы не должны путать реформацию церкви с пробужденчеством. Это два совершенно разных явления. Реформация церкви – это постояный призыв ко всему народу Божьему. Однако реформация церкви начинается с того, что чадо Божье на коленях исповедует свои грехи. Нет ничего более важного в реформации церкви, чем это. И если христиане в церкви перестанут ежедневно исповедовать своих грехи, то не будет и реформации церкви.
Мы имеем начало истинной реформации в церкви, когда мы, исповедуя наши грехи, торопимся идти ко кресту. Стоя на коленях, мы стремимся к благополучию Сиона (т.е. Церкви Божией, прим. пер.). Стоя на коленях, мы стремимся к миру в Иерусалиме (который олицетворяет церковь Христа, прим. пер.). Мы не молимся о пробуждении, о необычайных излияниях Духа, но мы молимся о даре мужества и благодати Святого Духа, чтобы быть стойкими в битве; не колебаться, не идти на компромисс, не поддаваться страху, но твердо стоять на пути истины.
И если случится так, что в церкви ничего не останется от истины Евангелия, как это было множество раз в церкви Христа, то нам нужно реформировать церковь, оставив ее. Это и есть реформация. Это то, к чему мы стремимся. Это наше призвание. Пусть Бог дарует нам его, пусть Бог дарует нам то могущественное действие Духа, которое ставит грешника на колени, но которое одновременно делает его сильным и мужественным в уверенности креста, в битве в церкви здесь, на земле.
Для доступа к другим материалам на рус языке, щелкните здесь.
