Проф. Герман Ханко
Мы, приверженцы Реформации, справедливо чтим Жана Кальвина как великого реформатора Женевы и духовного отца кальвинистских церквей по всему миру. Но не будет преувеличением сказать, что работа Кальвина была бы невозможна без другого реформатора, Вильгельма Фареля, который выкорчевал подлесок римско-католических суеверий и вспахал почву Швейцарии, чтобы семена Кальвина могли быть посеяны и принести свои плоды.
Шафф пишет о нем так:
«Работа Фареля была разрушительной, а не созидательной. Он мог разрушать, но не строить. Он был завоевателем, но не стратегом своих завоеваний; человеком действия, а не литератором; бесстрашным проповедником, а не теологом. Он чувствовал свои недостатки и передал свою работу могущественному гению своего молодого друга Кальвина. В духе подлинного смирения и самоотречения он был готов умалиться, чтобы Кальвин мог возвыситься. Это самая прекрасная черта его характера».
Характер, который дал ему Бог, сильный и воинственный, прекрасно подходил для дела Реформации и уникального места, которое он занимал. Его работа была важна, поскольку без нее другие реформаторы не смогли бы достичь того, чего они достигли.
Ранняя жизнь
Вильгельм Фарель родился недалеко от Гапа в Дофини, в горном районе Альп юго-восточной Франции. Эти земли когда-то находилась под влиянием вальденсов, но последние были практически уничтожены во Франции террором инквизиции. Фарель был старшим из семи детей в семье, принадлежащей к дворянству, но крайне обедневшей и переживающей плохие времена. Его крестили именем Гийом, приблизительным французским эквивалентом Вильгельма. Он родился через пять лет после Лютера и Цвингли и на двадцать лет раньше Жана Кальвина. Таким образом, он принадлежит к первому поколению реформаторов.
Париж, центр римско-католической науки, манил его, и в своих занятиях он сосредоточился на философии, теологии и древних языках, включая иврит. В то время у него было мало настоящих религиозных убеждений, хотя он ревностно относился к Риму и был, по его собственным словам, «более папистом, чем папство».
Но Бог использовал эти занятия для того, чтобы привести его к вере в истины Писания, изложенные реформаторами. Мысли Лютера циркулировали и обсуждались даже в Париже, и Фарель попал под влияние Жака Лефевра д’Этапля. Лефевр был одной из тех теневых фигур Реформации: он сам убедился в великой истине оправдания верой, но так и не смог набраться смелости, чтобы порвать с Римом и присоединиться к протестантскому делу. Именно Лефевр сказал молодому Фарелю: «Сын мой, Бог обновит мир, и ты будешь этому свидетелем».
С этого момента Фарель погрузился в изучение Писания и вскоре, в 1521 году, был отправлен в Мо во Франции, где получил разрешение проповедовать.
Именно в проповедях начал проявляться его характер.
Современники писали, что он был человеком невысокого роста, всегда изможденного вида и носил рыжую растрепанную бороду. Его внешность напоминала тем, кто его видел, грубую внешность Илии. Он был пламенным и сильным, не склонным к такту, импульсивным в действиях и проповедях; он кричал против папских злоупотреблений. Насколько ревностным Фарель был когда-то в отношении римской практики, настолько ревностным и яростным он стал как поборник дел Реформации. Он был человеком, который прокладывал путь другим, но не обладал дарами для созидания. Он не был теологом и не оставил никаких значительных трудов, которые бы способствовали реформаторской мысли; он был скорее человеком, который могучими ударами разрушил внушительную структуру римского католицизма.
Он был человеком непревзойденной энергии, который непрерывно путешествовал, пока, старый и изнуренный, не умер; всегда в движении, полный огня и мужества, такой же бесстрашный, как Лютер, но даже более радикальный, чем виттенбергский реформатор. Его близкий друг и коллега-реформатор Эколампадий писал ему: «Твоя миссия — евангелизировать, а не проклинать. Докажи, что ты евангелист, а не тиран-законодатель». И Цвингли незадолго до своей смерти наставлял его не трудиться необдуманно, а хранить себя для дела Божьего.
Фарель страстно ненавидел папу и презирал все папские церемонии. Его жизненная миссия, как он ее понимал, заключалась в том, чтобы уничтожить все остатки папства в образах, церемониях и ритуалах, которые были обычной диетой для тех, кто содержался в цепях Рима.
Его сила была в проповеди. Но она заключалась не столько в тщательной подготовке, поскольку он в основном импровизировал, и ни одна из его проповедей не дошла до нас. Его сила была в мощной подаче. Шафф пишет:
«Он превратил каждый пень и камень в кафедру, каждый дом, улицу и рыночную площадь в церковь; вызвал гнев монахов, священников и фанатичных женщин; его оскорбляли, называли «еретиком» и «дьяволом», в него плевали и не раз угрожали смертью… Куда бы он ни шел, он возбуждал людей и заставлял их принимать сторону за или против нового евангелия».
Но Шафф также пишет: «Никто не мог слышать его гром без трепета или слушать его самые пылкие молитвы без того, чтобы не вознестись почти до небес».
Евангелист
Чтобы понять эту часть его работы, мы должны попытаться поместить Фареля в обстановку его времени.
Хотя взгляды Лютера (а также швейцарских теологов) распространялись во многих местах, простые люди еще не слышали их. Тьма все еще покрывала ту землю, где работал Фарель. Реформация только начиналась во Франции, Южной Германии и Швейцарии. Люди все еще были загипнотизированы священниками, епископами и монахами, которые с рвением пропагандировали суеверия Рима. Тьма коррумпированной римско-католической власти держала людей в рабстве.
Под влиянием Лефевра Фарель полюбил истины Реформации и посвятил свою жизнь их продвижению посредством своих пламенных проповедей.
Фарель никогда не был официально рукоположен в сан, хотя он получил разрешение на проповедь, когда впервые приехал в Мо. Он верил, что его призвание пришло от Бога, как оно приходило к пророкам в Ветхом завете. Он никогда не оставался долго на одном месте, а путешествовал по Швейцарии, Восточной Франции и Южной Германии, всюду принося свое могущественное слово. Никто не мог подсчитать, сколько миль он прошел. Но в любую погоду, несмотря на грабителей, разбойников и католических священнослужителей, которые его ненавидели, он ездил на лошади или путешествовал пешком по тем землям, где истинное Евангелие еще не было услышано.
Он вызывал ненависть католических прелатов, но привлекал огромные толпы огнем своего ораторского искусства.
Чтобы проследить его частые путешествия, нам пришлось бы долго изучать географию. Но везде его проповеди не позволяли этому городу, деревне или местечку оставаться прежними. Мы можем рассказать лишь о некоторых эпизодах и с изумлением вспомнить те опасности, которых, по Божьему провидению, он избежал.
Уже в Мо, во Франции, где Фарель начал свою проповедь, он вскоре попал в беду за свое ревностное провозглашение библейского учения. Это было время, когда во Франции начались преследования протестантов, и те, кто дал ему разрешение проповедовать, были озадачены его внезапным провозглашением библейской истины. Вскоре он был вынужден бежать, спасая свою жизнь, едва избежав тех, кто его ненавидел.
В Базеле, в Швейцарии, он сыграл важную роль в обращении великого Пеликана, который позже стал профессором греческого и еврейского языков в Цюрихском университете и блестящим ученым Реформации. Именно в этом городе он посетил великих швейцарских реформаторов: Эколампадия, Микония, Галлера и Цвингли.
Но именно в Базеле он столкнулся с гуманистом Эразмом, который все еще имел достаточно влияния, чтобы выгнать Фареля из города. Кажется, Фарель в довольно типичной для себя манере назвал его «Валаамом», чего ученый Эразм не мог простить. Он писал: «У нас есть новый евангелист Фарель; более лживого, более злобного, более мятежного человека я никогда не видел».
После недолгого пребывания в Страсбурге, где он познакомился с Мартином Буцером, Фарель очутился в 1525 году во Франции, в Монтелиаре, где он проповедовал в своей обычной агрессивной манере. В день процессии он вырвал изображение Святого Антония из рук священника и бросил его с моста в реку. Толпа едва не разорвала его на куски.
Фарель не только был бесстрашен, но и отказывался считаться с общественным мнением. В Невшателе (Швейцария) он публично упрекнул благородную женщину, которая оставила своего мужа. Когда она отказалась вернуться к нему, Фарель обрушился на нее и ее сторонников с кафедры и устроил такой бунт, что его спасло только голосование совета, который был тронут его огромной энергией.
Однажды он прервал священника, который призывал людей более ревностно поклоняться Марии, и стал жертвой толпы женщин, которые были полны решимости разорвать его в клочья.
В Меце он проповедовал на доминиканском кладбище, перекрикивая звон монастырских колоколов, которые яростно звонили, пытаясь заглушить его голос.
Во время празднования Вечери Господней на Пасху на него и тех, кто был с ним, напала вооруженная банда. Многие были убиты или ранены. Сам Фарель, хотя и был ранен, нашел убежище в замке и сбежал из города, переодевшись.
В возрасте 72 лет, все еще проповедуя, он был брошен в тюрьму, спасен друзьями и, как Павел, спущен в корзине со стены.
Фарель ворвался во тьму папства, ревя как бык, не заботясь о личной безопасности, распространяя великие истины Писания, которые он научился любить. Он появился на сцене как метеор, разбивая своим ораторским искусством все тщательно выстроенные практики ложной церкви, с которой он порвал.
Хотя мы можем, если захотим, критиковать Фареля за его горячность и бестактность (как часто делали его современники), иногда задаешься вопросом, не требуют ли времена, в которые мы живем, проповедников такой же смелости. Он доверял своему Богу и был намерен делать дело Господа, не заботясь о себе.
Однако его величайшим вкладом в Реформацию была работа, которую он выполнял вместе с Кальвином.
Контакты с вальденсами
Прежде чем мы начнем описывать его жизнь в Женеве, уместно упомянуть, что Фарель больше, чем любой другой реформатор, сделал для привлечения многих вальденсов, этих богобоязненных и ужасно преследуемых дореформаторов, в лоно кальвинизма.
Ранее мы отметили, что Фарель родился в регионе, который когда-то был оплотом вальденсийской мысли. Контакты с вальденсами, должно быть, оставили след в его душе, поскольку он поддерживал связь с ними на протяжении всего своего служения.
В 1531 году Фарель был отправлен с А. Сонье на вальденсийский синод, который проходил в Шанфоране. Там он объяснил этим людям истины Реформации и убедил многих в великой работе Бога, которая совершалась во имя чистого Евангелия. Влияние на вальденсов он никогда не терял. И если Фареля будут помнить только за работу среди них, этого будет достаточно, чтобы навсегда запечатлеть его имя в памяти всех, кто любит Реформацию.
Работа с Кальвином
Но мы должны обратиться к Женеве.
Она в то время находилась под властью Берна, соседнего кантона Швейцарии. Это был полностью римско-католический город, где открыто практиковались все пороки и нечистые ритуалы были основным блюдом духовной диеты граждан.
Первое пребывание Фареля в Женеве было недолгим. Он приехал в 1532 году, когда ему было около 43 лет. Город был полон религиозных распрей и балансировал на грани хаоса. Однако в нем жили немногие, кого коснулись истины Реформации, и Фарель ограничил свою проповедь частным богослужением в домах этих верующих. Но его проповедь была слишком успешной, чтобы ее держать в тайне, и вскоре обстоятельства вынудили его начать публичное провозглашение Евангелия.
Такая практика не могла долго существовать в этой цитадели римской мысли. Вскоре его вызвали на разъяренный епископский собор, который увидел в его проповедях угрозу власти Рима. Фарель предъявил свои верительные грамоты из Берна; и, хотя они произвели некоторое впечатление, с ним обошлись нагло. Один из присутствовавших священнослужителей крикнул ему: «Приди, грязный дьявол. Ты крещен? Кто тебя сюда пригласил? Кто дал тебе право проповедовать?».
Ответ Фареля был таким: «Я крещен во имя Отца, Сына и Святого Духа, и я не дьявол. Я хожу и проповедую Христа, который умер за наши грехи и воскрес для нашего оправдания. Всякий верующий в Него спасется; неверующие погибнут. Я послан Богом как посланник Христа и обязан проповедовать Его всем, кто меня услышит. Я готов спорить с тобой и дать отчет о своей вере и служении. Илия сказал царю Ахаву: «Это ты, а не я, возмущаешь Израиль». Поэтому я говорю, что это ты и твои возмущаете мир своими традициями, своими человеческими выдумками и своей распутной жизнью».
Когда другой крикнул: «Он богохульствует; нам не нужны дальнейшие доказательства; он заслуживает смерти!», Фарель ответил: «Говори слова Бога, а не Каиафы».
В ответ на это собор больше не мог сдерживать свою ярость. Они насмехались над ним, плевали в него, преследовали его с дубинками; а когда он собрался уходить, один из членов выстрелил в него. Даже это не могло напугать бесстрашного реформатора. Он повернулся к тому, кто пытался его убить, со словами: «Ваши выстрелы не пугают меня». Но ему удалось сбежать лишь с трудом, и его первое пребывание в Женеве подошло к концу.
Он послал Фромента и Оливетана, двух коллег-реформаторов, продолжить начатую им работу; и сам вернулся в 1533 году. Все еще находясь под защитой Берна, он мужественно трудился во время большой опасности.
Постепенно город отвратился от своих суеверий, и многие были приведены Богом к вере. Римские католики начали покидать город, и 27 августа 1535 года Совет двухсот принял официальное решение о том, что Женева должна стать протестантской.
Месса была отменена и запрещена. Люди забрали из церквей изображения и реликвии. Горожане поклялись жить по Евангелию и основали школу, которая стала предшественницей знаменитой Академии Кальвина. Была построена больница, финансируемая доходами от старых больниц. Дворец епископа, с тонкой иронией, сделали тюрьмой. Были назначены министры, старейшины и дьяконы. Ежедневно читались проповеди. Таинства совершались в соответствии с Писанием. Все магазины были закрыты в День Господень.
Тем не менее, город был далек от реформаторского идеала. Беспорядки продолжались, и работа была далека от завершения.
Именно в это время Кальвин оказался в Женеве однажды вечером. Он не собирался оставаться здесь, а искал ночлег во время своих путешествий. Когда Фарель услышал, что Кальвин находится в городе, он немедленно разыскал этого молодого человека, которого никогда не встречал, чтобы умолить его остаться в Женеве и помочь в работе.
Кальвин не собирался этого делать. Он, по собственным словам, был застенчивым и скрытным и тосковал по тихой жизни и мирным научным трудам в каком-нибудь святилище вдали от грохота бурь, созданных Реформацией. Он стойко сопротивлялся всем уговорам Фареля, пока тот в раздражении не заорал: «Именем Господа, если вы не поможете нам в Его работе, Он покарает вас за то, что вы следуете собственным интересам, а не Его призыву!».
Кальвин был подавлен этой угрозой Божьего суда и, смирившись с Божьей волей, согласился работать с Фарелем.
Брошенные в суету городской жизни, Фарель и Кальвин трудились день и ночь, чтобы осуществить реформацию, пока город, устав от строгой дисциплины, навязанной им, не восстал против них и не изгнал их. Кальвин удалился в Страсбург, где провел несколько самых счастливых лет своей жизни, только чтобы вернуться несколько лет спустя, когда его вызвал Совет, встревоженный хаосом в городе. Фарель продолжал свою работу, особенно в Невшателе, городе, где также царили беспорядок и смятение.
Связь Фареля с Кальвином была тесной во время работы в Женеве и после нее. Во время пребывания Кальвина в Страсбурге именно Фарель убедил его жениться. В письме Фарелю, отправленном 19 мая 1539 года, Кальвин писал: «Я не из тех безумных влюбленных, которые, будучи однажды поражены прекрасной фигурой женщины, принимают также ее недостатки. Только такая красота и прельщает меня, если она целомудренна, скромна, не капризна, экономна, терпелива и заботится о моем здоровье. Поэтому, если вы хорошо думаете об этом, отправляйтесь немедленно, чтобы кто-то другой не опередил вас. Но если вы думаете иначе, мы пропустим это».
Хотя Фарель не вернулся в Женеву, когда Кальвина вызвали обратно, они остались близкими друзьями, и переписка между ними продолжалась. Кальвин провел остаток своих дней в Женеве; Фарель продолжал свои проповеднические труды, путешествуя даже в преклонном возрасте.
Когда Кальвин был близок к смерти, Фарель, хотя ему было почти 75 лет, отправился в путешествие, чтобы в последний раз увидеть своего старого друга и соратника. Кальвин, зная о возрасте Фареля и трудностях путешествия, умолял его не приезжать. Но Фареля нельзя было удержать. Отрывок из письма Кальвина гласит: «Прощай, мой лучший и верный брат! И поскольку воля Божья в том, чтобы ты остался после меня в мире, живи, помня о нашей дружбе, которая была полезна Церкви Божией, так что плоды ее ждут нас на небесах. Молю тебя, не утомляй себя из-за меня. Мне трудно дышать, и я ожидаю, что каждое мгновение будет последним. Достаточно того, что я живу и умираю за Христа, который является наградой его последователям как в жизни, так и в смерти. И снова прощай с братьями».
Через десять дней после смерти Кальвина Фарель написал другу: «О, почему меня не забрали вместо него, когда он мог быть пощажен на многие годы здоровья для служения Церкви Господа нашего Иисуса Христа! Благодарение Ему, который дал мне чрезвычайную благодать встретиться с этим человеком и удержать его против его воли в Женеве, где он трудился и совершил больше, чем может выразить язык. Во имя Бога я тогда давил на него и давил снова и снова, чтобы он взял на себя бремя, которое казалось ему тяжелее смерти, так что он иногда просил меня ради Бога сжалиться над ним и позволить ему служить Богу так, как это соответствовало его природе. Но когда он узнал волю Божию, он пожертвовал своей волей и совершил больше, чем от него ожидалось, и превзошел не только других, но даже самого себя. О, какой славный путь он счастливо завершил!»
Фарель женился в возрасте 69 лет, к большому неудовольствию Кальвина. Но Кальвину хватило благодати написать проповедникам города, в котором работал Фарель, чтобы они «терпеливо переносили глупость старого холостяка».
Продолжая путешествовать и проповедовать незадолго до своей смерти, он вернулся в Невшатель, чтобы умереть. Там, изнуренный многочисленными трудами, утомленный страданиями от поношением Христа, он тихо умер во сне 13 сентября 1565 года.
Каким бы диким и пламенным он ни был, он верно служил Божьему делу реформации церкви. Хотя его методы, безусловно, можно было бы подвергнуть тщательному анализу и критике, никто никогда не подвергал сомнению его честность, его мужество и его верность своему Богу. Его работа была работой пахаря, который был призван рубить деревья, расчищать подлесок и выполнять тяжелую работу; придут другие, более кроткие, чем он, и посеют семена.
Ни Кальвин, ни Фарель не могли сделать то, что должно было быть сделано для прихода Реформации; Бог использовал обоих — сначала Фареля, чтобы разрушить; затем Кальвина, чтобы созидать. Так всегда бывает в церкви Христа: у каждого члена есть свое место и призвание; и все вместе призваны трудиться ради дела Христа.
Именно в отношениях с Кальвином более глубокий и духовный аспект характера Фареля вышел на первый план. С искренним смирением он был согласен стоять в тени друга, отойти на задний план, когда события требовали этого, и уменьшиться, чтобы Кальвин мог возрастать. Это его самое подкупающее качество и добродетель, записанная в небесной книге.
Для доступа к другим материалам на рус языке, щелкните здесь.
